Рыцарь Мечей [= Валет Мечей, Рыцарь Шпаг ] - Майкл Муркок

Замок Эрорн был столь древен, что, казалось, полностью слился с вечными скалами, на которых высился, обернувшись лицом к морю. Его мощные внешние стены, украшенные множеством прелестных башенок, были полуразрушены и покрыты толстым, многовековым слоем морской соли. Внутренние же покои меняли свои функции в зависимости от состава семьи, а цвет стен – в зависимости от направления ветра. В просторных залах стены были покрыты хитроумной мозаикой из разноцветных кристаллов, там искрились фонтаны и неведомо откуда тихо лились одна за другой прихотливые мелодии, сочиненные некогда членами этого древнего рода. Одни из композиторов еще не покинули сей мир, другие давно уже умерли. А еще в замке Эрорн имелись великолепная картинная галерея – картины, выполненные на бархате, мраморе и стекле замечательными художниками, предками князя Клонски – и богатейшая библиотека, полная старинных манускриптов, созданных как вадхагами, так и нхадрагами, и дивная коллекция скульптур. Были там также и вольеры с различными птицами, собственный зверинец и садовый питомник; обитатели замка могли пользоваться обсерваторией и лабораторией, комнатами для медитации и хирургической операционной, мастерскими и арсеналом, многочисленными кладовыми и кухнями; имелись даже планетарий, несколько музеев и культовых храмов и специальные кабинеты для занятий магическими искусствами. Были, разумеется, и помещения не столь специального предназначения, в том числе личные покои обитателей замка.

В описываемый момент в замке проживало всего двенадцать человек, хотя некогда с успехом размещалось не менее пятисот. Теперь же семейство состояло из самого престарелого князя Клонски, его жены Колатарны, казавшейся (по крайней мере внешне) значительно моложе своего супруга, его дочерей-двойняшек Иластры и Фолинры, его брата, принца Ранана, и племянницы Сертреды, а также сына Корума. Остальные пятеро обитателей замка, приходившиеся князю дальними родственниками, были его вассалами. Все члены семейства были типичными представителями своей расы: узкий продолговатый череп, практически лишенные мочек и плотно прилегающие к голове уши, светлые пушистые волосы, окутывавшие голову серебристым облаком, большие миндалевидные глаза с желтыми зрачками и ярко-красной радужкой, крупный сочный рот и необычного, светло-розового цвета кожа. Тела вадхагов были стройными, удлиненными, красивых пропорций. Походка легкая, исполненная благородной, чуть ленивой грации. Обычный человек рядом с вадхагами всегда казался похожим на неуклюжую хромую обезьяну.

Будучи вечно погруженными в весьма далекие от реальной действительности интеллектуальные изыскания, члены семейства князя Клонски уже давно – по крайней мере лет двести – не имели контактов с иными семьями вадхагов, а уж нхадрагов и вовсе не видели века три. В течение последних ста лет обитатели замка не имели абсолютно никаких сношений с внешним миром, а мабдена видели лишь однажды: представитель новой расы был доставлен в замок Эрорн принцем Опашем, натуралистом и двоюродным братом князя Клонски. Мабдена – существо оказалось самкой – сразу поместили в зверинец и ухаживали за ним прекрасно, однако прожил он совсем мало, всего чуть больше пятидесяти лет, а другого взамен не нашлось. В замке знали, разумеется, что с тех пор мабдены весьма быстро размножились и обитали уже на значительной части территории Бро-ан-Вадха. Ходили слухи, что некоторые замки вадхагов теперь разорены и захвачены ордами мабденов, изгнавших оттуда их истинных хозяев. Впрочем, князь Клонски полагал, что подобным слухам верить нельзя, и они весьма мало интересовали обитателей замка. У них находились тысячи куда более приятных тем для дискуссий и размышлений.

Кожа князя Клонски приобрела молочно-белый оттенок и стала такой тонкой, что просвечивали вены и жилки. Он прожил на свете более тысячи лет, однако столь солидный возраст стал сказываться лишь недавно. Если слабость стала бы непереносимой, а зрение начало замутняться, князь должен был сам покончить счеты с жизнью так, как это принято у вадхагов: отправиться в Зал Туманов, лечь на шелковые простыни и вдыхать душистый смертоносный газ, пока не заснет навеки. С годами волосы князя обрели золотисто-каштановый оттенок, а глаза поблекли и стали почти розовыми с темно-оранжевыми зрачками. Одеяния казались слишком просторными на усохшем старческом теле, но князь по-прежнему не расставался со своим посохом, украшенным платиновым набалдашником с рубиновой инкрустацией, держался прямо и горделиво, как встарь.

Своего сына Корума он в тот день отыскал в музыкальном зале, где тот играл на весьма сложном инструменте, состоявшем из множества тонких трубок, вибрирующих струн и подвижных переливающихся кристаллов. Мелодию, очень простую и тихую, заглушили тяжелые шаги старого князя по устилавшим пол коврам, стук его посоха и хриплое дыхание.

Принц Корум оторвался от своего занятия и посмотрел на отца с вежливым вниманием.

– Ты что-то хотел мне сказать, отец?

– Прости, я, кажется, помешал тебе?

– Ничего страшного. К тому же дело у меня все равно не шло. – Корум поднялся и накинул на плечи свой алый плащ.

– Знаешь, Корум, придется мне скоро отправиться в Зал Туманов, – спокойно проговорил князь Клонски. – И до того мне бы очень хотелось, чтобы исполнилась некая моя прихоть. Ты мне поможешь?

Принц Корум любил отца. Он был потрясен этой новостью и мрачно кивнул:

– Разумеется, отец. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Что я могу для тебя сделать?

– Мне хочется узнать о судьбе своих родственников. Например, о принце Опаше из замка Сарн, что на востоке нашей страны. И о принцессе Лорим из замка Крашах, что на юге. И о князе Фагуине из замка Гэл, что на севере…

Принц Корум выпрямился.

– Прекрасно! Но если ты, отец…

– Я знаю, о чем ты подумал, – прервал его старик. – Что я мог бы выяснить все это с помощью магии, верно? Однако теперь мне, к сожалению, становится все труднее вступить в контакт с теми, кто проживает в других Измерениях. Мое восприятие существенно ослабело, да и весь организм порой просто отказывается мне повиноваться, и я физически не могу перенестись в иное Измерение. Видимо, старость пришла…

– Нет, отец, – сказал Корум. – Мне тоже стало трудно делать это, а ведь когда-то я с легкостью переносился в любое из Пяти Измерений, стоило лишь захотеть. Теперь же я способен в лучшем случае повидать или услыхать кого-то из обитателей прочих Измерений. А ведь Земля в своем астральном цикле непременно проходит через все Пять Измерений! Я никак не могу принять причину своей неспособности к перемещениям, и я…

– Я тоже не могу этого понять, – откликнулся старый князь. – Но вижу в том дурное предзнаменование. По всей вероятности, в самой природе нашей Земли происходят некие глубинные изменения. Вот потому-то я и хотел бы связаться с нашими родственниками-вадхагами. Может быть, им известно, отчего мы оказались практически привязанными к одному лишь Измерению? Это же неестественно! В известной степени мы стали как бы калеками, неполноценными существами! Неужели нам придется уподобиться животным, которым изначально не дано знать иных миров, кроме своего собственного? Неужели наша раса вступила в эпоху регресса? И наши потомки ничего не смогут перенять из богатейшего опыта вадхагов, постепенно нисходя к тем водным млекопитающим, от которых, собственно, мы и произошли? Признаюсь честно, сынок: мне иногда становится даже страшно.